Автор бестселлера «Велнесс» Нейтан Хилл о литературном плацебо и счастливых браках

Ироничный, объемный, актуальный, хитроумно устроенный роман «Велнесс» о кризисе современного брака в мире социальных сетей, личного достигаторства и господства технологий вывел писателя Нейтана Хилла в высшую лигу американской литературы. Это второй роман 49-летнего журналиста, который дебютировал как писатель в 2016 году с романом «Некк» (выходил на русском языке в издательстве Corpus) — книга о любви, политике, предательстве и поп-культуре стала бестселлером The New York Times и была переведена на 30 языков.

Американские критики немедленно поставили дебютанта в один ряд с Майклом Шейбоном, Джоном Ирвингом и Джонатаном Франзеном, а российские оценили даже выше. Лиза Биргер писала, что Хилл — это «Франзен с человеческим лицом». Читатели, тем не менее, были строже и сетовали на некоторую избыточность и рыхлость «Некка» при точности характеров и социальной честности конфликтов.

Идею нового романа Нейтан Хилл вынашивал долго и работал над текстом больше шести лет. И, с одной стороны, «Велнесс» явно претендует на большой американский роман по серьезности подхода и объему поднятых вопросов, а с другой — это изящно выстроенный текст с оригинальной композицией, где каждая глава меняет взгляд на героев.

На русском языке роман о семейном кризисе фотохудожника Джека и его жены Элизабет — нейробиолога, изучающего эффект плацебо, вышел в издательстве «Фантом Пресс» в переводе Анны Гайденко. Нейтан Хилл, показав в первой главе счастливую историю молодоженов, погружает читателей в рутину выгоревших людей за 40, у которых проблемы с сыном и друг с другом. За каждым тянется шлейф сложного взросления и конфликтов, карьера застопорилась, с сыном тяжело найти общий язык, близость давно сошла на нет, а восприятие партнера как своей половинки давно уже стало просто маской для публики.

Джек и Элизабет — люди осознанные, они работают над собой и ищут решения, а Нейтан Хилл пишет об этом, препарируя их внутренние и внешние мотивы с хирургической точностью, сочувствием и отменным чувством юмора. И оно только подчеркивает серьезность проблем, с которыми все мы сталкиваемся сегодня, выстраивая личные взаимоотношения.

Нейтан Хилл пишет необыкновенно иронично, но при этом сочувствует своим персонажам — обычным людям, которые переживают кризис среднего возраста, кризис брака, свои родительские и профессиональные неудачи, но не готовы все бросить, а хотят как-то улучшить свою жизнь. Хилл иронизирует над привычками, которые нам диктует современное общество, — над достигаторством и аффирмациями, над зависимостью от соцсетей, — глубоко и всерьез показывает весь комплекс проблем, которые давят на нас каждый день, и одновременно пытается предложить читателям литературное плацебо.

— Вы написали историю одного брака, но через нее продемонстрировали все современное общество. Какие темы волнуют вас как писателя? Какие проблемы вы хотели затронуть?

— Сначала я собирался писать просто о браке, показанном сквозь призму времени. Я задумал книгу о семейной паре, только с тремя главными героями: муж, жена и время. Мне хотелось, чтобы время стало полноценным персонажем, и с этой мыслью я и начал писать. А потом, постепенно, — я не тороплюсь и работаю над книгами долго, — возникли и другие темы.

Когда я стал внимательно изучать брак своих героев, то обнаружил, что у многих пар, состоящих в длительных отношениях, с течением времени возникает такая проблема: истории, которые они рассказывают о себе и друг о друге, сначала могут быть правдивыми, но с годами отходят все дальше и дальше от правды. И я понял, что моя книга будет не столько о браке, сколько об этих историях, определяющих нашу жизнь, о том, как реальность складывается из того, во что мы верим.

Тогда и появилось все остальное: алгоритмы соцсетей, пейзажная живопись в Соединенных Штатах, плацебо и всевозможные способы конструировать действительность посредством историй. Именно в тот момент я решил сделать из романа нечто большее, чем то, что планировал изначально.

— Вы уделяете много внимания гипертексту, алгоритмам соцсетей, которые в настоящий момент оказывают на нас огромное влияние, социальному нарративу как таковому и эффекту плацебо, который эти истории оказывают. А вы сами верите в эффект плацебо и что думаете о нем после прочтения стольких научных работ?

— Конечно, верю, хотя это не вопрос веры. Эффект плацебо существует на самом деле и со временем только усиливается. С тех пор, как фармацевтические компании начали проводить двойные слепые исследования и изучать плацебо, его эффективность растет, поскольку все больше людей верят, что лекарства им помогут. Так что это неоспоримый факт. Но теперь, после изучения всех этих научных статей, я то и дело думаю: вдруг я просто убедил себя в том, что та или иная вещь реальна, что лекарства, которые я пью, действуют, а на самом деле это плацебо? Я начал ко всему относиться с подозрением.

Однажды меня спросили, не считаю ли я, что роман — тоже своего рода плацебо. В некотором смысле да, это символический раздражитель, вызывающий биологическую реакцию. Когда я читаю и испытываю эмоции, когда роман заставляет меня плакать или смеяться, это физиологическая реакция на историю — то есть не что иное, как эффект плацебо. Мы сталкиваемся с ним постоянно. Просто не всегда так его называем.

— У обоих главных героев «Велнесса», Элизабет и Джека, было очень тяжелое детство — даже не знаю, чья история произвела на меня большее впечатление. Что вы ощущали в период работы над этими частями книги?

— Мне нужно было добавить в историю Джека трагедию, которая до конца дней не будет давать ему покоя. Я не сразу решил, какой она будет и с каким персонажем произойдет. Я работаю так: каждый раз, заканчивая ту или иную сцену, я зачитываю ее вслух. Мой первый читатель и первый слушатель уже много лет — это жена. И она любит смеяться. Поэтому, если я написал забавную сцену, а она не смеется, значит, я не справился. А когда я дочитал эпизод про Джека до конца, плакали и она, и я. Это было сильно. Я рад, что на вас тоже подействовало.

— Знаю, это провокационный вопрос, но если выбирать между Элизабет и Джеком, то кому из них вы больше сопереживаете? Кого больше хочется поддержать?

— Наверное, Джека, хотя они оба нуждаются в поддержке. Но его биография похожа на мою собственную. Он родом из сельской местности на Среднем Западе, рос далеко от мира искусства, культуры и больших денег, а когда поступил в колледж, оказалось, что его однокурсники из более привилегированных кругов и что у них куда более широкий кругозор. Он ощущал, что не дотягивает до них. Это основано на моем личном опыте, я и сам бывал в подобной ситуации, так что Джеку я очень сочувствую.

С Элизабет мне пришлось сложнее, потому что у нее совсем другое прошлое. Она родилась в богатой семье в Новой Англии, и у меня долго не получалось найти точки соприкосновения между нами. Но в конце концов я придумал, как это сделать. Когда я рос на Среднем Западе, то всегда мечтал переехать на Восточное побережье, например в Нью-Йорк или в Новую Англию, влиться в этот мир. И вот Элизабет превратилась во что-то вроде фантазии о том человеке, кем я хотел стать в юности. После этого я лучше понял ее как персонажа. Поэтому я люблю их обоих, но Джек мне, пожалуй, ближе.

— Помогла ли вам работа над книгой лучше понять, что такое брак? Что думает об этом ваша жена?

— Какой забавный вопрос. Думаю, да. Ощущения были очень странные. Каждое утро и большую часть дня я погружался в воображаемую историю неудачного брака, где супруги отдалились друг от друга. Между ними чувствуется постоянная напряженность, они не могут нормально поговорить. А у меня-то все совсем не так — я счастлив в браке.

И вот после пребывания в этом ментальном пространстве я иду на кухню, жена ко мне приветливо обращается, и я аж вздрагиваю, потому что не сразу осознаю, что у меня в браке вообще-то все хорошо. Знаете, часто бывает, что тебе снится партнер, во сне он тебя чем-нибудь бесит, и потом ты просыпаешься в раздражении. Вот и со мной происходило нечто похожее. Когда я писал, мне все время казалось, будто я только что проснулся и продолжаю злиться на жену, и приходилось напоминать себе, что это все не имеет отношения к моей жизни.

— Историю Элизабет вы рассказываете научным языком, и эта манера речи во многом характеризует ее как личность. В русском переводе это, кстати, хорошо отражено. Вы используете научный подход, когда пишете о соцсетях, о поведении детей, о психологических экспериментах и об искусстве. Вы не боялись перегружать художественный роман такими серьезными рассуждениями?

— Когда я пишу от лица Элизабет, мой тон меняется. Она психолог и отлично разбирается в нейробиологии, когнитивно-поведенческой терапии, эволюционной биологии. Поэтому, чтобы создать убедительный образ, я прочитал множество научных статей, исследований и эссе: я хотел овладеть тем языком, на котором она мыслит. А потом эти обороты я включил в ее речь. Так что одна из сложностей, с которыми я столкнулся при работе над романом, — необходимость проштудировать гору литературы по психологии.

Что же касается соцсетей, здесь мне тоже пришлось много чего изучить, только это происходило совсем иначе. Я писал книгу в период пандемии, и тогда в соцсетях публиковали откровенную ерунду, не имеющую ничего общего с действительностью, но многие в нее верили. Это была эпоха дезинформации, люди сидели взаперти по домам и проваливались в кроличьи норы интернета. И вот для того, чтобы понять, что происходит со всеми нами, с моими друзьями, я и начал изучать алгоритмы соцсетей.

Компании-владельцы очень щепетильно к ним относятся и утверждают, что это их интеллектуальная собственность. Но если они хотят защитить авторские права или что-то запатентовать, они должны подать заявку в соответствующие органы. А эти заявки общедоступны. Я прочитал, наверное, сотни страниц заявок Facebook и Google. Эти документы очень показательны — например, можно узнать, чего разработчики пытаются достичь с помощью алгоритмов. Многое в итоге вошло в книгу. Например, названием главы, посвященной принципам формирования ленты Facebook, стало реальное название алгоритма, которое я нашел в патентной заявке. Читать всю эту документацию было ужасно скучно, но оно того стоило.

— Вы продемонстрировали историю отношений Джека с отцом через призму механизмов работы соцсетей. Для читателя это сюрприз: мы не ожидаем такого от художественной книги, тем более что она начиналась так романтически. Вы не преувеличиваете роль соцсетей в современных взаимоотношениях?

— Раньше мы очень абстрактно говорили о недостоверной информации в интернете. На эту тему есть много хороших журналистских расследований, но по-настоящему сильное впечатление производит именно литература, и я решил на примере конкретных героев показать то, что регулярно происходило у меня на глазах.

Целые семьи разваливались, потому что люди верили всему, что пишут в интернете. Они попадали в когнитивные ловушки и не могли оттуда выбраться. Я не знаю ни одной семьи, которую бы это не затронуло. Поэтому для меня было важно, так сказать, «очеловечить» проблему.

— Еще одна важная тема книги — это самоощущение Элизабет как матери и как женщины: воспитание детей, отношения с другими матерями. Вам пришлось вжиться в женский образ и пережить несколько кризисов? Было ли комфортно в этой шкуре?

— Нет, и я из-за этого страшно переживал. К счастью, мои агент и редактор — обе матери, а более того, я давал почитать рукопись своим близким друзьям. У нас с женой нет детей, зато у них дети появились примерно в одно и то же время, и на наших глазах друзья из веселых раздолбаев превратились в родителей.

Не знаю, как обстоят дела в России, но в США общество предъявляет к родителям очень высокие требования — это своего рода культ достигаторства. Мои друзья, которые раньше не были такими, изменились после рождения детей, и я почти перестал с ними видеться. Они так стараются преуспеть в воспитании, что бывало, мы с женой заходим к ним выпить по бокалу вина перед сном, когда дети уже легли, я спрашиваю, как дела, и мне отвечают: «Ничего не получается, все ужасно». А если я спрашиваю, что ужасно, оказывается, что они, например, позволили ребенку слишком долго сидеть за компьютером или слегка повысили голос.

Они всегда боятся, что испортят ребенку жизнь, что этот момент он запомнит навсегда. Но это же невозможно — быть идеальным каждый день, чтобы просто считаться хорошим родителем! Я же видел, как они внимательны к детям и сколько сил им отдают. Со стороны казалось, что они прекрасно справляются. А сами они каждый день думали, что у них ничего не получается. И вот об этом разладе я и хотел написать, об этом ощущении собственной никчемности, даже когда ты делаешь все, что можешь. Так и появилась идея показать Элизабет в роли мамы.

— Продолжая тему, давайте поговорим о Рут, матери Джека, зацикленной только на себе. Как ни печально, это распространенный типаж, и таких, как Рут, очень много. Как вы думаете, кто-нибудь узнает себя в ней, или люди не видят себя в отрицательных персонажах?

— Рут частично списана с моей родственницы, которой в настоящий момент уже нет на свете. Она была типичным нарциссом, требовала, чтобы все в мире вращалось вокруг нее, и интересовалась только тем, что имело к ней непосредственное отношение.

Думаю, природа нарциссизма такова, что человек не узнает себя в подобном персонаже — это просто невозможно. Как я уже говорил, моя книга — исследование историй, которые мы рассказываем сами себе. И вот какую историю для себя сочинила Рут: ни у кого вокруг нет собственной жизни, все живут только для того, чтобы прислуживать ей, а если они этого не делают, им же хуже. И этот принцип, которым она руководствуется, приводит к ужасным последствиям для ее семьи.

Я не питаю иллюзий, что кто-то узнает в Рут себя, но надеюсь, что близкие такого человека прочтут мою книгу и подумают: «Ага, значит, не я один это терплю». Нарциссы способны свести тебя с ума. Так что, может быть, те, кому пришлось с ними столкнуться, почувствуют себя чуть менее одинокими.

— Весь ваш роман — об историях, которые мы рассказываем друг другу, в том числе с помощью технологий. Джек в определенный момент начинает полагаться на фитнес-браслет. Что вы думаете об этом способе контролировать свою жизнь, разговаривать со своим телом?

— У меня нет браслета, но я знаю молодых людей, которые, прежде чем решить, хотят ли они вечером куда-нибудь пойти, смотрят, что им покажет браслет настроения. Получается, они перепоручают эмоциональную жизнь гаджету, что лично я считаю бессмысленным. Но в настоящий момент у многих есть потребность постоянно контролировать и оптимизировать работу своего тела.

Забавно: существует способ подсчитать, сколько шагов мы проходим в день, а вопрос в том, нужно ли это вообще. Да, технологии научились отслеживать, что мы делаем, но тот, кто верит, что это отслеживание имеет смысл, совершает ошибку. При этом некоторые подчиняют ему всю жизнь. И я подумал, что это тоже способ восприятия реальности, способ рассказать историю о себе. Мой фитнес-трекер рассказывает мне обо мне же — эта тенденция кажется очень смешной.

— Расскажите о будущем Джека и Элизабет. Есть ли у них шанс все переписать и начать новую главу?

— Мне задавали этот вопрос по поводу обеих моих книг. И в одной, и в другой финал вроде бы обнадеживающий, но в то же время неоднозначный. Люди спрашивали, что произойдет с персонажами дальше, и мой ответ всегда один и тот же: понятия не имею. Я даю им задел на успех, но только если они приложат усилия.

Думаю, они в настоящий момент на том этапе, когда могут стать более искренними друг с другом. Но получится или нет — все зависит от них самих. В моем воображении они живые люди, и им надо решать свои проблемы самостоятельно.

— Как вы понимаете, что история закончена?

— К этой книге я возвращался много раз, потому что у нее очень сложная структура. Мы перемещаемся во времени то назад, то вперед, и между главами может пройти 20 лет. Я хотел, чтобы переходы были плавными, без ощущения, что читателю приходится продираться через множество флешбэков, и чтобы каждая глава, даже если действие происходит в прошлом, все равно двигала сюжет вперед. В общем, настоящая головная боль.

И к тому времени, когда я наконец продумал структуру, которая меня устраивала, мне, честно говоря, так надоело писать, что хотелось отвязаться и отправить книгу редактору. Я работал над ней, наверное, шесть лет и мечтал уже побыстрее закончить. Так что я не столько почувствовал, что история завершена, сколько просто устал.

— Джек —фотохудожник и преподаватель, он экспериментирует с образами, и в романе много внимания уделяется современному искусству. А вы коллекционируете предметы искусства? Если когда-нибудь решите начать, что это будет — картины, абстрактные полотна, фотографии?

— Буквально пару дней назад я приобрел работу одного фотографа, так что расскажу о нем. Его зовут Рубен Ву, и он делает снимки звездного неба: прикрепляет источник света к дрону, дрон начинает описывать всевозможные узоры, а фотоаппарат в режиме длинной выдержки фиксирует эти узоры. Фотографии получаются необычные, инопланетные и, как по мне, очень красивые. Так что да, я их коллекционирую.

— Что вы хотите сказать российским читателям, которые будут читать вашу книгу?

— Просто скажу вам огромное спасибо за то, что интересуетесь американской литературой. Когда в мире столько всего происходит и наши правительства не в состоянии договориться, приятно осознавать, что любители книг могут вести диалог и понимать друг друга, несмотря на разницу культур. Это прекрасно.

Наталья Ломыкина

Автор

https://www.forbes.ru/forbeslife/531249-avtor-bestsellera-velness-nejtan-hill-o-literaturnom-placebo-i-scastlivyh-brakah

Источник: www.forbes.ru/forbeslife/531249-avtor-bestsellera-velness-nejtan-hill-o-literaturnom-placebo-i-scastlivyh-brakah