Мама, папа, я: какой будет новая стратегия государства в отношении семейной политики

Как социолог я предлагаю взглянуть на новую Стратегию семейной и демографической политики России до 2036 года не просто как на нормативный документ, а как на отражение официального взгляда государства на происходящие в последние десятилетия изменения в сфере семьи и родительства.

Принятие новой Стратегии практически сразу после завершения Года семьи в России неслучайно: это жест, который сигнализирует о стремлении государства усилить свое присутствие в области, традиционно считающейся частной.

Стратегия оформляет настоящее как переходное состояние, требующее корректировки, и предлагает образ будущего, в котором семейная жизнь должна соответствовать определенной модели. В виде проблем обозначаются «снижение значимости института семьи», «ослабление традиционных семейных ценностей» и «распространение деструктивных идеологий». Желаемый образ семьи выстраивается на основе повторяющихся признаков: официальный брак, многодетность, проживание в конкретных регионах, готовность следовать нормативным представлениям о семейных ролях.

В связи с этим, в фокусе внимания стратегии оказываются не семьи вообще, а определенные группы населения. Они получают приоритетный доступ к мерам поддержки — от ежемесячных выплат до налоговых вычетов и ипотечных субсидий. Так проявляется механизм нормализации, когда забота становится формой регулирования частной жизни. Вопрос в том, может ли государство действительно знать лучше самих семей, как им жить, чтобы быть счастливыми и благополучными.

Хотя Стратегия 2036 заявляется как новый этап государственной семейной политики, она продолжает линию, начатую в конце 1990-х годов.

Семья стала предметом стратегического интереса государства еще в 1996 году, когда была принята первая концепция семейной политики. Если обратиться к ней, можно увидеть, что она представляла собой переходную модель, возникшую в условиях социально-экономического кризиса. Ее основная функция — не регулировать, а обозначить присутствие государства в новой для него сфере (в постсоветский период семья впервые начала рассматриваться как самостоятельный объект государственной политики, а не как производная от трудовой, демографической или социальной функции).

Документ объединял нормы международного права, идеологию прав человека и гендерного равенства с попыткой сохранить функции семьи в условиях ослабления государственной поддержки. Этот эклектичный характер делал концепцию одновременно противоречивой и адаптивной. Государство декларировало уважение к автономии семьи и сознательно занимало позицию наблюдателя, предоставляя право на инициативу самим семьям. При этом реальный объем мер поддержки постепенно сокращался, а структура вмешательства носила выборочный характер.

Редакция 2007 года внесла в семейную политику институциональную конкретику: в первую очередь это выразилось в акценте на денежные меры адресной поддержки, такие как введение материнского капитала, увеличение размеров пособий по уходу за ребенком до 1,5 года и предоставление налоговых вычетов для семей с детьми. С этого момента фактически семейная политика начинает функционировать как разновидность политики демографической.

Основное внимание уделяется повышению рождаемости, а семья рассматривается как механизм решения этой задачи. Финансовые меры (материнский капитал, налоговые вычеты) прямо увязаны с рождением детей. Это обедняет представление о семье как о социальном институте. Вместо сложной системы с множеством функций и внутренних противоречий она предстает как управляемый демографический механизм. Важные аспекты семейной жизни — забота, конфликты, распределение ролей, символическая и эмоциональная работа — становятся невидимыми.

Концепция 2014 года озвучила представление о семье как институте, находящемся в состоянии уязвимости и нестабильности. В тексте документа упоминались «снижение престижа семьи», «формирование установок на безбрачие и бездетность», «ослабление семейных ценностей». А цели семейной политики формулировались как «укрепление института семьи» и «преодоление факторов, негативно влияющих на семейные установки».

Стратегия 2036 оформляет переход от защиты семьи к ее нормативной регуляции. Семья становится моральным и демографическим ресурсом, который нуждается в охране и нормализации. Адресная поддержка расширяется, но не становится универсальной. Наибольшее внимание уделяется молодым и многодетным семьям, семьям с детьми, в том числе студентам, воспитывающим детей, а также семьям участников «спецоперации»* и жителям демографически уязвимых регионов (прежде всего Дальнего Востока и Крайнего Севера). Также отдельно обозначены семьи с детьми с ОВЗ и малообеспеченные домохозяйства.

В логике Стратегии 2036 получение поддержки предполагает не только наличие потребности, но и соответствие определенной нормативной модели семьи. Поддержка начинает функционировать не как универсальное социальное право, а как инструмент адресной фильтрации.

Речь не о том, что уязвимые семьи получают больше, — это вполне оправдано с точки зрения социальной справедливости. Вопрос в другом: какие именно признаки становятся основанием для помощи. В стратегии это возраст, количество детей, наличие зарегистрированного брака, регион проживания. В результате поддержка ориентирована не столько на социальную уязвимость как таковую, сколько на соответствие образу «социально ценной» семьи. Остальные модели семьи прямо не отрицаются, но остаются вне приоритетной рамки. Так формируется новая конфигурация семейной политики: идеологически насыщенная, иерархичная, ориентированная на закрепление определенных моделей как образцов, а остальных — как отклонений.

Для социолога стратегия интересна не только тем, что она предлагает, но и тем, как она говорит, кого она включает в поле видимости, какие практики нормализует. Это не просто текст с целями и индикаторами, а форма социального высказывания, которую можно интерпретировать с разных исследовательских позиций.

Например, в рамках критической теории власти стратегия предстает как элемент биополитики, когда через язык заботы, поддержки и защиты реализуется дисциплинарная власть. Частная жизнь становится объектом политического менеджмента. Это управление осуществляется не прямыми запретами, а через создание набора поощряемых моделей поведения. В стратегии детально прописаны количественные показатели (число зарегистрированных браков, количество многодетных семей, прирост рождаемости, уровень бедности семей с детьми и пр. ), но при этом отсутствуют индикаторы, отражающие качество повседневной семейной жизни (например, уровень удовлетворенности семейной жизнью, баланс семьи и работы, гендерное разделение выполнения домашней работы, участие отцов в заботе о детях и др. ). Метрики становятся не способом проследить, как реализуются разработанные меры и программы, а инструментом создания повестки, поскольку «что измеряем, то и поощряем».

С точки зрения гендерных исследований стратегия оформляет усиление традиционного поворота в сфере семьи и родительства. Женщина представлена преимущественно как мать. Это прослеживается как в акценте на поддержке материнства, так и в конкретных мерах: «совершенствование механизма материнского капитала», «создание условий для совмещения женщинами семейных и трудовых обязанностей», «охрана репродуктивного здоровья женщин». Фигура отца остается либо символической, либо вторичной: кормилец или пассивный адресат призывов к «ответственному» участию. При этом стратегия не предлагает эквивалентных мер, направленных на вовлечение мужчин в повседневные родительские практики.

Данный подход противоречит заявленным в более ранних документах принципам гендерного равенства (например, Концепция семейной политики 1996 года, Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017–2022 гг. , а также отчеты Российской Федерации в рамках Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин) и игнорирует современные модели родительства, когда отцы сильнее включены в заботу о детях.

Наконец, стратегия демонстрирует ограниченную чувствительность к разнообразию форм современной семейной жизни. Она не охватывает устойчивые, но незарегистрированные союзы, соло-родительство и другие варианты семей. Это важно не только с точки зрения социальной справедливости, но и для эффективности самой политики: если часть семей остается «невидимой» для государства, она автоматически оказывается вне системы поддержки, что воспроизводит социальное неравенство.

Рассматривая Стратегию 2036 исключительно как политико-административный документ, легко упустить ее более глубокие социальные функции. Она формирует представление о нормативной модели семьи — не через прямые определения вроде «благополучная» или «нормальная», а через косвенные признаки. Именно поэтому важно рассматривать ее не как нейтральный план действий, а как политико-идеологический инструмент.

Такой взгляд помогает уйти от формального чтения документа и перейти к более глубокому анализу: что стратегия делает видимым и легитимным, а что — невидимым и лишенным символического присутствия. Эта оптика необходима не для критики ради критики, а для более точного понимания того, как работает стратегический документ.

Это особенно важно потому, что сама по себе Стратегия фиксирует институциональный интерес к сфере семьи и предлагает меры, которые действительно могут улучшить положение многих семей. Осмысление внутренних ограничений стратегии позволяет не отвергать ее значимость, а, напротив, расширить ее возможности — делая семейную политику более чувствительной к разнообразию, более справедливой в распределении ресурсов и более адекватной тем социальным трансформациям, которые происходят в российском обществе сегодня.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора

*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.

Жанна Чернова

Автор

https://www.forbes.ru/forbes-woman/533931-mama-papa-a-kakoj-budet-novaa-strategia-gosudarstva-v-otnosenii-semejnoj-politiki

Источник: www.forbes.ru/forbes-woman/533931-mama-papa-a-kakoj-budet-novaa-strategia-gosudarstva-v-otnosenii-semejnoj-politiki